|
Анжелика Квезерова ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ Рассказ |
С любимыми не расставайтесь,
Всей кровью прорастайте в них,
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг.
В. Кочетков
С
тарый бухгалтер при Ее Величестве Смерти, просматривая документацию для отчета перед Ней, вдруг с досадой обнаружил, что для круглого числа не хватает еще одной души. Он с сомнением повертел в руках Черный Список и вдруг про себя возмутился, как это он допустил, что так засиделся, а точнее, зажился старый ловелас Дон Жуан, который ныне болел.. По количеству сотворенных грехов он уже давно должен был уйти в мир иной. Бухгалтер долго искал пишущее перо, чтобы поставить подпись под приговором, но так и не найдя его, тоскливо посмотрел на свои крылья за спиной. Некогда черные, с сине-золотистым отливом, размах которых радовал глаз, ныне серые и обшарпанные, они беспомощно свисали за спиной. Зажмурившись от предвкушения глухой боли, он одними рывком решительно вырвал перо (из тех, что в области плеча; они были еще ничего), обмакнул его в красные чернила и размашисто расписался. Затем облегченно вздохнул, вписал в отчет круглую цифру, кряхтя, подошел к двери, и хриплым голосом позвал:- Неугомонный!
В дверях, как будто из воздуха, весь в черном, с блестящими, приглаженными черными крыльями и серыми бездонными глазами, появился молодой Ангел Смерти. Он был настолько молод и силен, и от него исходил такой пронизывающий холодок, что у старого бухгалтера по телу пробежали мурашки.
Быстро пряча мутный взгляд, он без слов протянул ему только что подписанный приговор и, уже удаляясь, буркнул:
- Постарайся уложиться до заката, у меня отчет ровно в полночь... И без фокусов, а то я тебя знаю! Это же надо - утопить тренера по плаванию вместо авиакатастрофы! Этак недолго и до выговора дослужиться! Да... еще, чтобы без свидетелей. Смотри у меня!
И лениво погрозив пальцем, он со скрипом захлопнул дверь...
На широкой кровати, украшенной умелыми женскими руками, с вышитыми шелком подушками лежал, тяжело дыша, мужчина лет 47, с красивыми и благородными чертами лица. Рядом, на маленьком столике, громоздились:: большое количество склянок с лекарствами, раскрытая книга со стихами, женский кружевной платочек и свежий букет ароматных гиацинтов.
А на подушке, брошенной рядом с кроватью, сидела молодая девушка. Весь ее вид говорил о том, что она очень опечалена болезнью того, чью руку бережно сжимала в своих прозрачных руках. Ее зеленые глаза влажные от слез, но полные любви и нежности, были устремлены на него. Длинные каштановые волосы со светлыми прядками обнимали плечи. Простенькое цветастое платьице изящно облегало стройное девичье тело. Маленькие босые ножки выглядывали из-под платья и готовы были сорваться с места по первому слову больного.
Неугомонный, словно завороженный, молча глядел на девушку. Он уже простоял здесь довольно много времени, и ему вдруг показалось, что где-то он уже это видел. За свою небольшую жизнь, которая исчислялась пока всего лишь тысячами лет, он разочаровался в людях за то, что они перестали быть искренними, и стали эгоистичными и жестокими. Вдруг он вспомнил, где он видел подобную картину и эти глаза... Да, все повторяется в мире людей. Это были глаза Маргариты, смотрящие на Мастера, а еще раньше - Джульетты, обращенные на Ромео… или Магдалины - порочные, но вместе с тем одухотворенные. Глаза, которые устремились на Христа. Череда событий стала быстро пролетать перед глазами Неугомонного. Он на мгновение четко услышал гул толпы на Голгофе и отдельные возгласы, требующие пощады.
Тряхнув головой и возмутившись своей минутной слабостью, он снова притаился за дверью спальни, ожидая подходящей минуты...
Прошло у много часов, но эта минута все не наставала. Девушка если и отходила от постели, то лишь на мгновение, словно чувствуя что-то неладное. Неугомонный, переминаясь с ноги на ногу, взглянул на часы и в сердцах выругался. Ему вдруг показалось, что он стоит здесь уже целую вечность. А времени оставалось все меньше и меньше.
Больной закашлялся, а затем тихим голосом попросил почитать ему стихи. Девушка стала читать медленно, нараспев. А какой у нее голос! Неугомонный слушал, боясь шевельнуться. Голос этот начал звучать откуда-то изнутри него, словно эхо, и ему вдруг стало тесно в этой комнате.
А часы брали свое.
...Не уходи, пока глаза
Нам не застелет боль и мука,
Не уходи, пока нельзя
Нам оставаться друг без друга.
Не хватит слов, не хватит ласк,
И будет день нам неугоден,
Не уходи...
Последняя фраза растворилась в тишине, и Неугомонный вздрогнул. Больной мирно спал детским сном, посапывая.. Девушка нежно улыбнулась и легко, чтобы не разбудить, коснулась его лба губами. Затем медленно привстала и, тихо откинув одеяло, легла рядом. А грустные зеленые глаза все так же влюблено смотрели на мужчину, следя за каждым его вздохом.
В груди Неугомонного вдруг заныло в груди – ему до слез стало тоскливо и одиноко. “Заболеваю, кажется, или просто погода нелетная?” - грустно подумал он - “Вот и дослужился до выговора...”
Бухгалтер дремал, периодически почесывая затылок. Ему снилось, что он наконец-то дослужился до пенсии и его оставили в покое. В полудреме ему показалось, что он не один в комнате. Силясь приоткрыть тяжелые веки, он вяло проронил:
- Ну что?
Ответом ему была тишина, и бухгалтер сразу же проснулся. Неугомонный стоял молча, уставившись куда-то вдаль. Руки его были пусты. Затем он тихо промолвил:
- Не уходи, ведь мы и так всю жизнь куда-нибудь уходим...
Потом, поняв, где он находится, добавил:
- Я не смог выполнить задание. Пока рядом с ним его Любовь, которая не покидает его ни на минуту, он бессмертен.
Бухгалтер с испугом посмотрел на него. Ему на миг показалось, что перед ним стоит не его подчиненный, Ангел Смерти, отличник службы и в будущем его преемник, а человек. Старика вдруг стало одолевать непонятное чувство тревоги. Но вслух он лишь спокойно сказал:
- Ладно, иди, завтра поговорим.
Неугомонный послушно растворился в дверях.
“Вредная все же у нас работа, - подумал бухгалтер вслух, - надо дать ему отдохнуть. А как хорошо начинал... Хотя и молод он еще, не опытен. “
Взглянув на часы, старик засуетился: “Придется все делать самому”.
И, привычно кряхтя, он направился к двери.
...В окне слабо горела свеча, освещая большую спальню. Бухгалтер приблизился к кровати. Больной Дон Жуан мирно дремал в объятиях юной нимфы, которая, словно боясь, что он уйдет, обвила его своими хрупкими руками и тоже сладко спала.
Бухгалтер на мгновение замер. Что-то ему показалось знакомым в ее чертах. Он досадливо тряхнул головой и про себя отметил: “Стар я стал, сентиментален. Надо спешить, а то скоро полночь”. С этими мыслями он склонился над больным, словно врач.
Уже добираясь к себе со своей ношей в руках, старик философски изрек:
- Любовь и Смерть всегда вдвоем.
Перед самым заседанием бухгалтер еще раз проверил отчет и на последней странице вдруг замер, с изумлением уставившись на цифру, которая перевалила за круглую. Подняв недоумевающие глаза со страницы, он увидел Неугомонного, который, бросив на него гневный взгляд, вышел, хлопнув дверью.
Неугомонный молча стоял у кровати, на которой лежали два безжизненных тела. У мужчины на лице было спокойствие и умиротворенность, а у девушки все та же влюбленная улыбка.
- Любовь и Смерть всегда вдвоем… - обронил он в пустоту комнаты, которую уже оставила жизнь. На глазах у него были слезы...
Цхинвал.
