Но тот парень чем-то был не такой, как все. С виду он выглядел вполне обычно. Худоват, но в космосе не часто встретишь толстяков. Неразговорчив, но настоящие астронавты обычно не самые большие говоруны.

Он принадлежал к расе инклианцев, то есть его предки – выходцы с планеты Инклиан. Это очень небольшая раса. На их планете нет атмосферы, и ничего никогда не росло, там нет ни травинки, ни капли воды, ничего живого. Единственное, что было на этой планете в изобилии – это уран. Инклианцы жили в городах под куполами, добывая уран, в обмен на который получали все необходимое для жизни. Думаю, жизнь эта была не слишком веселой. Детей у них рождалось мало – из-за повышенной радиации на планете, а многие из тех, что рождались, были либо мутантами, либо умирали, не дожив до пяти лет. Вот с такой планеты и был родом Нйордр.

Для многих он был загадкой. Способствовали этому его молчаливость и сдержанность. У него не было ни друзей, ни знакомых, и в моем баре он всегда сидел за своим столиком в углу один. Потому-то я и начал к нему присматриваться. Никогда не знаешь, откуда ждать беды, а в таком небольшом поселке, как наш, даже один потенциальный псих может погубить всех.

Впрочем, я не совсем правильно сказал “поселок”. Кроме меня на этом астероиде никто не живет постоянно. Я бы сказал, что мой астероид – что-то вроде заправочной станции у большой дороги. У меня можно заправиться топливом, выпить и перекусить, и даже пожить пару месяцев в небольшой уютной гостинице. Для тех, кто испытывает в этом необходимость, у меня есть большая, неплохо подобранная коллекция книгофильмов, и даже с десяток настоящих, древних бумажных книг с Земли, неплохая коллекция развлекательных фильмов, музыкальные записи и небольшой спортзал с бассейном, который обычно бывает пуст из-за проблем с водой. В космосе всегда трудно с водой, даже в таком процветающем заведении, как мое. Основную прибыль приносят, конечно же, заправка топливом, ну и выпивка.

Топлива для звездолетов у меня в цистернах на заправочной площадке всегда столько, что хватило бы разорвать в клочки несколько небольших планеток. В общем, жизнь на пороховой бочке, и я всегда стараюсь не упускать из виду различных подозрительных типов.

Нйордр работал уже рекордно долгий срок – восьмой год. За то же время на других трассах экипажи сменились по нескольку раз. Обычно достаточно и года, чтобы сколотить целое состояние и обеспечить себя до конца жизни. Многие так и делали. Работали, а потом уезжали на Шерри, Грат или курорты Аргуса. Кое-кто уезжал даже и на легендарную Землю. А Нйордр оставался. И, как всегда, сидел за своим столиком в углу один.

Понемногу из разных источников я разузнал кое-что о нем. Оказалось, что его дед был капитаном “Прометея”. Того самого “Прометея”, что семьдесят лет назад улетел в экспедицию за пределы нашей Галактики и до сих пор не вернулся. Капитан “Прометея” родился на планете Инклиан, но в возрасте пятнадцати лет убежал из дома и стал астронавтом. Отец Нйордра родился уже в космосе, на “Прометее”. Родители не взяли его с собой, когда улетали за пределы Галактики. Впрочем, ему было уже семнадцать лет, он летал на своем корабле и так же, как родители, был фанатично влюблен в космос. Нйордр тоже родился в космосе, на корабле своего отца. Когда отец погиб, ему было пять лет. Друзья отца устроили его в школу астронавтов, и он тоже стал капитаном, как отец и дед. Он родился и рос в космосе, и никогда подолгу не жил ни на одной из планет, большую часть жизни проводя среди звезд.

Космос был для него единственным надежным домом, и он знал его точно так же, как собственный дом. Как говорится, астронавт от рождения.

* * *

Вместе с Джилом я поднялся на второй уровень, в свою небольшую комнатку.

Джил, всегда самоуверенный и задиристый, выглядел несколько смущенным.

– Астр, – начал он неуверенно, – я знаю, что ты хороший товарищ и не откажешь ни в чем друзьям...

– В разумных пределах, – поспешил уточнить я. – Если не требуется чего-нибудь противозаконного. А в чем дело?

– Нйордр погиб

– Это все очень странно...

– Ну так расскажи все.

Джил задумался:

– Мы нашли его по пути. Я имею в виду тело Нйордра. Он был без скафандра, в одном легком комбинезоне. Неподалеку мы обнаружили и звездолет. На нем никаких следов повреждений, обшивка цела, трюмы полны урановой руды.

Тут я его перебил:

– Ты хочешь сказать, что Нйордр был снаружи корабля? Без скафандра?

– Вот именно. По нашим обычаям погибших астронавтов хоронят прямо в космосе, но это было слишком подозрительно. Как будто его кто-то просто выбросил из корабля. Мы подумали... Кто-то должен этим заняться...

Видя, что я собираюсь что-то сказать, он поспешил рассеять мои сомнения:

– Он не доставит тебе хлопот, Астр. Он замерз, превратился в кусок льда. Сгодится любой холодильник. Тебе же будет не слишком трудно взять на себя хлопоты с полицией, чиновниками, родственниками? Ведь если свяжемся мы, это будет для нас большая задержка. Ты же понимаешь, мы должны соблюдать сроки договора. Если что, я заплачу тебе за возможные расходы.

– Не надо, Джил, – оборвал я его, – Я сделаю все, что нужно, не надо денег. Но если все было, как ты говоришь... даже и не знаю, что сказать. Ну, ладно. Можно пока поместить его в медицинский бокс. Им все равно никто не пользуется.

– Спасибо, Астр, – с чувством сказал Джил – Я не сомневался в тебе.

– Ладно, ладно, несите тело. Только не через бар! Я открою запасной шлюз.

Его положили на операционный стол.

– Пусть будет пока здесь, – решил я, – потом медики проведут экспертизу.

Услышав это, медицинский робот, стоявший много лет в углу без дела, тут же зашевелился, бесшумно подкатил к столу, и прежде чем я успел сказать хоть слово, уже опутал замороженное тело целой сетью датчиков.

– Оставь его в покое, он мертв, – сказал я с раздражением. – Ух, старая развалина!

Робот медленно повернул ко мне свою яйцевидную голову, на которой было расположено несколько пар красных электронных глаз, и, продолжая наклеивать датчики, произнес:

– Человек жив.

Я не на шутку испугался. Мне не хватало только сумасшедшего робота.

– Он не может быть жив после того, как несколько дней проболтался в космосе без скафандра и при абсолютном нуле.

– Человек жив, – упрямо повторил робот. – Человек жив.

Ну не мог же я драться со своим собственным роботом? Я махнул на него рукой и спустился вниз. Надо было еще сообщить на Грат, компании, в которой работал Нйордр, о том, что произошло.

Связь работала, как всегда, отвратительно, но мне все же удалось пробиться к представителю компании и вкратце описать сложившуюся ситуацию. Представитель компании резко возразил, что компания не обязана заниматься погребением своих служащих, но потребовал сообщить координаты корабля с грузом, обещая еще связаться, и отключился. Я понял, что делать все придется самому. Из разговора с представителем компании я все-таки узнал, как связаться с поверенным Нйордра. И снова стал пробивать связь.

Поверенный оказался маленьким сухоньким старичком с живыми умными глазами и острым носом. Известие о гибели Нйордра его огорчило и взволновало.

– Жаль, жаль – сказал он, потирая подбородок, – я знал его отца и деда, они были моими лучшими друзьями. А он сам был мне почти что сын. Кроме меня, у него никого нет совершенно. Впрочем... Астр – это ваше имя?

– Да, это я.

– Нйордр много мне рассказывал о вас. В своем завещании он упоминал ваше имя.

– Не может быть! Я ничего не возьму!

– Хорошо, мы еще поговорим об этом. Я немедленно вылетаю к Вам, а Вы пока позаботьтесь о нем.

– Разумеется. Буду вас ждать.

– Вот и отлично.

На этом наш разговор и закончился.

Я проверил, как справляется в баре Робби, – его электронных мозгов хватает только на то, чтобы отличить молоко от виски, поэтому его необходимо все время проверять, – и снова поднялся в медицинский бокс.

Дверь оказалась заперта, хотя я точно помнил, что не запирал ее. Через стеклянную стену соседней комнаты можно было посмотреть, что происходит в операционной, и я пошел туда. Робот стоял у операционного стола и на этот раз ничего не делал. Просто стоял неподвижно.

– Эй, ты! – окликнул я его. – Почему дверь заперта?

– Посторонним вход запрещен. Вмешательства посторонних не требуется. Все данные о состоянии здоровья человека выводятся на контрольный монитор.

– Открой дверь сейчас же, старая консервная банка!

– Повторяю: посторонним вход запрещен. Все данные о состоянии человека выводятся на контрольный монитор. Вмешательства посторонних не требуется.

– Я до тебя еще доберусь! – пригрозил я ему и посмотрел на монитор. Конечно же, все параметры на нуле. Пульс, дыхание, электроэнцефалограмма, кардиограмма, и еще с десяток других показателей, везде – абсолютный ноль. Стоп! Что это? По энцефалограмме проплыл небольшой всплеск. Такой небольшой, что я даже засомневался, был ли он? И снова посмотрел на экран. Ровно через пять минут снова проплыл всплеск. И еще через пять минут – снова. Тут я почувствовал, что нервы мои больше не выдержат, и почти бегом спустился в бар. Там я постепенно успокоился и даже смог себя убедить, что или мне все просто померещилось, или это были какие-то неполадки в системе. Но подняться наверх и проверить мне как-то не хотелось. Оставалось ждать поверенного Нйордра.

Он прилетел на следующий день.

Слинг (так его звали) и при личной встрече вполне мне понравился. Несмотря на свои весьма преклонные годы, он был подвижен и любопытен, как мальчишка.

– Я очень рад, что наконец попал сюда, – сказал он, энергично пожимая мне руку. – На трассе очень хорошо отзываются о вас. И тут действительно довольно уютно.

– Спасибо. Я просто стараюсь делать, что могу. Следить за этим хозяйством мне помогают роботы.

– Да, кстати, во время последней связи вы что-то говорили насчет сумасшедшего медицинского робота...

– Да, он определенно свихнулся от безделья. Заперся в операционной с телом Нйордра и утверждает, что он жив. Не знаю, что делать, наверно придется ломать дверь.

– Интересно... Может быть, вы меня отведете к нему?

Слинг долго разглядывал робота через стеклянную стену. Наконец он сказал:

– Этот робот не кажется мне ненормальным. В его действиях есть система.

– Ну, не знаю, – развел я руками, – мне точно известно, что без скафандра в открытом космосе не может выжить ни один человек.

– Разумеется, вы правы. А это что за всплеск на энцефалограмме?

– Может быть, какие-то неполадки в системе?

Слинг задумался. А потом обратился к роботу:

– Робот, каково состояние человека на столе?

– Пульс – ноль, дыхание – ноль, все параметры – ноль. Регистрируется только слабая электрическая активность мозга.

– Может быть, это кома?

– Нет. Качественно иное состояние организма. Невозможно подобрать определение.

– Что это значит? – спросил Слинг у меня.

Я пояснил:

– Он хочет сказать, что в его программе нет ничего подобного, нет определения этому состоянию.

Он снова обратился к роботу:

– Робот, сколько времени может пробыть человек в этом состоянии?

– Неопределенно долго. Поскольку энергия не расходуется.

– Что же делать? – повернулся ко мне Слинг. – С одной стороны, бесспорно, что Нйордр мертв, а с другой стороны, робот утверждает, что он жив, но находится в состоянии как бы спячки.

– А ведь это идея! – обрадовался Слинг. – Спросим робота.

– Робот, ты можешь вывести человека из этого состояния?

– Да.

– Выполняй.

– Возможны осложнения, – предупредил робот, – поскольку отсутствуют данные о подобной ситуации. Вероятность благоприятного исхода 50%.

– Хорошо, выполняй, – нетерпеливо повторил Слинг.

И робот сразу зашевелился всеми своими щупальцами, выполняя массу различных манипуляций одновременно. Он что-то ввел в остекленевшие вены, приложил электроды к голове, к грудной клетке...

И вдруг на экране появился всплеск. Потом еще и еще.

Мы остолбенело смотрели на экран, а пульс все учащался, появилось дыхание, ожила энцефалограмма...

Через пять минут Нйордр уже сидел на столе и потягивался, как после долгого сна. А потом увидел нас через стекло.

– А, привет, Астр. Где это я?

Я попытался что-то ответить, но кроме короткого всхлипа ничего не смог из себя выдавить.

– А это кто рядом с тобой? Неужели это ты, Слинг? Старина, что ты здесь делаешь? Что вы молчите? Что происходит, черт возьми?

Кажется, после этого я упал в обморок.

Первое, что я увидел, когда очнулся – мирно беседующих Нйордра и Слинга. Они перенесли меня в мою комнату, уложили на кровать, а сами сели у стола в стороне.

– Ну, пусть даже ты и прав, – говорил в это время Нйордр, – это ничего не значит. Ведь теперь все в порядке, я жив-здоров, и зачем поднимать шум вокруг всего этого? Кому может помешать то, что я будто бы мертв несколько дней? По-моему, это просто какая-то шутка.

– Ничего себе шутка, – сказал я, садясь на кровати, – да ведь ты, когда тебя принес Джил, напоминал кусок льда!

– Может быть, ты и прав, Астр, но теперь-то все хорошо! Я отлично себя чувствую, только вот очень хочется спать.

Последние слова я понял как намек, и предложил всем спуститься, чтобы выпить и перекусить. Лично мне выпивка в тот момент была просто необходима – не каждый день присутствуешь при воскресении из мертвых.

В баре было мало посетителей, и мы сели как можно дальше в стороне, чтобы никто нам не мешал. У меня было не очень хорошо на душе, поэтому я не особенно прислушивался к разговору, а жевал свой бутерброд с ветчиной, запивая его громадной кружкой пива. Потом Нйордр сказал, что выйдет на минутку, и мы остались вдвоем.

– Что ты об этом думаешь? – спросил я Слинга. – Он что-нибудь сказал?

– Нет, Астр, ничего он мне не сказал. Говорит, что ничего не помнит и сам не понимает, что случилось. Но, по-моему, он что-то скрывает и не хочет говорить. А ты действительно уверен, что он был мертв?

– Черт возьми! – взорвался я. – Да он был мертвее, чем эта селедка в твоем бутерброде! Если бы его уронили тогда, то он разлетелся бы в осколки, как стеклянный! И вообще...

– Тише! – оборвал меня Слинг. – Что это?

Я прислушался и услышал характерный чмокающий звук и гудение насосов.

– Это дверь шлюза. Кто-то входит в помещение.

– Или выходит?

– Это Нйордр! Бежим!

Одного скафандра в шлюзовой камере не хватало. Молча мы натянули свои скафандры и вышли наружу. В это время та сторона астероида, где находились мы, была в тени, и поэтому в небе можно было видеть миллионы звезд, они сияли ярко, как в космосе, благодаря отсутствию на астероиде атмосферы. Казалось – протяни только руку, и можно будет потрогать каждую звезду.

Слинг тронул меня за плечо:

– Вот он.

Сначала я ничего не увидел, а потом разглядел, наконец, серебристый силуэт уже довольно далеко от нас. Он стоял к нам спиной. Мы тоже стояли неподвижно, не зная, что предпринять. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я уже довольно четко различал все предметы вокруг.

– Ущипни меня, – попросил вдруг Слинг.

– Ты что? Ты же в скафандре!

– Но ты тоже видишь это? Ты видишь?

– Смотри!

Я еще долго смотрел на небо. Потом вдруг обнаружил, что моя рука судорожно сжимает застежку шлема, и я с трудом смог ее разжать. Тут я вспомнил о Слинге, и посмотрел на него. Он сидел на камне и смотрел в небо какими-то странными глазами, а рука его медленно тянулась к застежке скафандра.

– Слинг, не смей! – крикнул я, бросаясь к нему. – Ты с ума сошел!

– А? Что? – непонимающе переспросил он.

– Ты чуть было не снял с себя шлем.

– В самом деле? Не заметил... Послушай... Он действительно улетел? Я не брежу?

– Не больше, чем я. Вот, посмотри, на камнях лежит его скафандр и шлем.

– Так значит, я не сошел с ума, – облегченно вздохнул Слинг.

– Нет, это он сошел с ума, – сказал я, показывая в небо, – пойдем-ка отсюда, нам надо чего-нибудь выпить.

– Мне это вряд ли поможет, – заметил Слинг, поднимаясь с камней. И вдруг расхохотался. – Я понял! Я понял, почему его нашли в космосе без скафандра.

– Почему же? – спросил я, помогая ему встать с земли.

– Он же просто учился! Но, может быть, переоценил свои силы. Он пока не может слишком долго быть в космосе. Но скоро научится.

От этих слов я просто остолбенел.

– Постой, постой, ты хочешь сказать, что Нйордр...

– Конечно! – перебил он меня. – А теперь пойдем быстрее в помещение, нам действительно нужно выпить по этому поводу. И я думаю, что посторонним лучше не знать о том, что здесь произошло.

С тех пор прошло несколько лет. Слинг частенько заглядывает ко мне по выходным, и мы сидим где-нибудь подальше от шума, беседуем о всякой всячине за стаканчиком настоящего земного вина (разумеется, контрабандного). Изредка появляется и Нйордр. Он всегда приходит неожиданно и неизвестно откуда, покупает массу провизии и так же исчезает неизвестно куда. Я никогда не спрашиваю его об этом. Правда, несколько раз, когда он уходил, я выскальзывал вслед за ним и видел, как он улетал. И опять мне приходилось бороться с желанием сорвать с себя шлем и лететь с ним. Но я знаю, что у меня ничего не получилось бы, и перестал следить за ним и искушать судьбу.

В последний раз с ним была девушка. Тоненькая и высокая, с большими зелеными глазами. Они вместе пришли и вместе ушли, и я стараюсь не думать о том, что будет дальше, потому что если думать об этом, то очень скоро можно сойти с ума. Почти со страхом я жду того времени, когда у Нйордра появятся дети. А, может быть, они уже есть?

Но, если честно, то я очень жалею о том, что мне не придется уже стать таким, как Нйордр, таким человеком, который всегда с полным правом может сказать: “Мой дом – вся Вселенная”...